Воскресенье, 27 июля
Цвет дня: Молочный кварц с отблеском свечи
Описание:
Это свет, прошедший сквозь плотные шторы. Это не белый — это приглушённый отблеск заботы. Цвет утренней ванны в отеле, где вода касается мрамора, и воздух пахнет бумагой свежего журнала. Воскресенье — как внутренний шёлк платья, которое ты никому не показываешь. Всё замедляется, всё смягчается, как звук, впитавшийся в обивку кресла.
В воздухе всё ещё слышно имя субботы, но в нём уже проступает тишина понедельника.
Здесь важен не жест, а дыхание между страницами.
Палитра:
Затенённый миндаль, мраморный пепел, тающий крем, отражённый в стекле
Фактура:
Края кожаной закладки в книге. След от запястья на обивке кресла. Поверхность деревянного подлокотника, слегка согретая телом
Фраза дня:
«Я выбираю не событие, а состояние.
Воскресенье не требует жеста. Оно принимает.
Оно звучит без цели, как шелест шёлка на диване,
где ты читаешь журнал без оглавления.»
Режиссёр дня: Rungano Nyoni
Звук дня: Michael Gaubert — Chanel Haute Couture SS18 Mix
Суббота, 26 июля
Цвет дня: Серый нефрит
Описание: Тень прячется в каменной прохладе. Внутри дня — пауза. На окне осталась пыль от пальца, подоконник пахнет солью. Ветер касается виска, как будто зовёт по имени. Это день между двумя страницами — на одной ещё дышит пятница, на другой уже лежит воскресенье. И в этом зазоре слышится речь озера.
Палитра: Остывший цемент, серебро воздуха, светлый базальт
Фактура: Камень, тронутый дождём. Поверхность, по которой прошёл взгляд. Замёрзшая рябь
Режиссёр дня: Apichatpong Weerasethakul
Звук дня: Félicia Atkinson — The Lake Is Speaking
Визуал дня: Отражение на поверхности воды. Ветви, сползающие в озеро. Камни, которые видны сквозь толщу времени
А чтобы вспомнить, кто я была в тот вечер,
когда красный был не цветом, а решением.
Показ начинается до света. Не с жеста, не с шага, а с вибрации. Частота ещё неоформленного воздуха — то, что звучит до музыки. В этом первом шуме спрятан архитектурный код модного спектакля. И если раньше музыку подбирали как фон, сегодня саунд стал соавтором. Сценографом. Парфюмером невидимого. Шум — это роскошь, и роскошь научилась звучать. Фредерик Санчес работает не как диджей, а как режиссёр. Его треки собираются не по BPM, а по метафизике. Он работает в категориях архитектуры времени. Показы Prada под его саунд-дизайном — это сцены, которые не могут существовать в тишине. Показ осень-зима 2019 начинался с грохота, как будто шел подъём массивной декорации на заводе. Это был индустриальный скрип. Неразличимое, но знакомое. То, что мы слышали в детстве на стройке, в метро, в лифте. Низкий, тяжёлый, вибрирующий металл. Он раздвигал пространство. Он создавал чувство, что сейчас будет рассказана не коллекция, а эпоха. Шум как метафора — это язык San Laurent времён Энтони Ваккарелло. Его показы звучат, как дрон. Протяжный, гулкий звук, где нет ни мелодии, ни ритма. В нём только напряжение. Нота, как напряжённая струна, тянется сквозь весь показ, создавая театральную арку. Мы не слышим её — мы живём в ней. Эти гулкие плоскости стали архитектурой саунда. Они держат пространство показа не хуже бетона. И когда появляется первая модель — она входит в уже выстроенный акустический зал. В моде звук стал инструментом пластики. У Prada, например, тишина используется как рельеф. Между двумя треками часто возникает зияющее молчание. Это не просто пауза. Это приём, который режиссирует внимание. Как пауза между двумя вдохами. Или как пустая галерея в музее между двумя работами — чтобы глаза смогли очиститься. Такой саунд — это не развлечение, это акустическая аскеза. Умение дать покою звучать.
В Saint Laurent звук — это катастрофа. Саунд-дизайнеры Maison используют шум, как чёрную вуаль. Его нельзя прочесть, только прожить. В одном из показов весны-зимы звучал монотонный радиошум — как будто кто-то ловил сигналы с других планет. И это создавало нужное ощущение изолированности. Одежда казалась скафандром. Город — недоступным. Сцена — марсианской платформой. Шум перестаёт быть антуражем, он становится местом действия.Звук в люксе работает, как кожа в haute couture — он даёт объекту плотность. Хороший саунд-дизайн — это когда пальто кажется тяжелее, чем оно есть. Когда шаг модели становится выстрелом. Когда взгляд можно услышать. Именно так работает система Фредерика Санчеса. Он, как монтажёр из фильмов Годара, вырезает, склеивает, наслаивает шумы, чтобы создать акустический сценарий. Его музыка — это не трек, это нарратив. Именно он ввёл в моду треки с отложенным эффектом — когда ты слышишь странную песню, не узнаёшь её, но потом она к тебе возвращается ночью. Эффект ретро-шока.
Koudlam — ещё один герой этой эпохи. Его треки звучали на показах Dior Homme, Balenciaga, Rick Owens. У него индустриальный монументализм. Его треки как будто строят башни в воздухе. Они не о моде. Они о цивилизации. Его музыка — как звук ржавой антенны, принимающей последние сигналы ушедшего мира. Когда он звучит — пространство показа перестаёт быть модным. Оно становится техногенным.
В японской культуре существует понятие ма — это тишина между звуками. Пространство, где ничего не происходит. Именно ма делает возможным появление формы. Фредерик Санчес интуитивно использует этот приём. Его саунд в Margiela, Jil Sander, Miu Miu строится не на громкости, а на недосказанности. В этом — истинная роскошь. Не заполнять всё. Оставить место для слуха. Сейчас в эпоху TikTok, где трек длится 15 секунд, саунд-дизайн модного показа звучит как манифест. Это манифест глубины. Заявка на переживание. Показы Saint Laurent в Доме оперы под открытым небом звучат, как пьеса для города. Они не конкурируют с шумом города — они его используют. Удивительно слышать, как звук ветра становится частью партитуры. Или как шаги на мраморе пишут ритм коллекции. Саунд стал хореографом ткани. Эта эстетика пришла из кино. Режиссёры модных звуков — это наследники Бергмана, Тарковского, Вонга Карвая. Звук — это дым, который держит сцену. Саунд показывает то, чего не видно. Именно поэтому сегодня модный показ без продуманного звука — это мертвое дефиле. Саунд стал аурой. Он несёт на себе всю интонацию бренда. У Balenciaga — это гул надвигающегося апокалипсиса. У Prada — звуковой монтаж из века XX. У Loewe — инсталляция тишины, как в музее. У Ann Demeulemeester — шорох бельгийской поэзии. Всё это — язык. Звук в моде стал новой формой письма. Когда мы говорим «мода звучит», мы больше не имеем в виду саундтрек. Мы имеем в виду целую акустическую архитектуру, где каждая частота несёт смысл. Шаги, удары, паузы, статика, гул — всё это кирпичи в новом здании показа. Дом из звука. И в этом доме шум — это роскошь. Не потому что он дорогой, а потому что он осознанный. Как парфюм без упаковки. Как ткань, которой коснулись в темноте. Как голос, который звучит внутри.
Michael Gaubert
Кто он:
Michael Gaubert — маэстро модного радио, человек, через которого Chanel, Dior, Valentino, Loewe, Sacai, Louis Vuitton и Celine говорят своим голосом. Британец, выросший в Лондоне на саунде 80-х: synth-pop, early house, лейблы Factory и Rough Trade. В юности работал в магазине пластинок в Covent Garden, тусовался в клубах с McQueen, создал культовое утреннее шоу на радио Kiss FM. Затем — Париж, мода, звук как форма атмосферы. С конца 90-х — постоянный музыкальный режиссёр Karl Lagerfeld, друг Nicolas Ghesquière, соратник Michele, Owens, Slimane. У него особое чутьё на то, что будет звучать не сейчас — а через три года. Музыка у него — как освещение в лобби отеля: ты её не слышишь, но она меняет воздух. Его плейлисты — это не компиляции, а коррекция времени: редкий джаз + электроника + Брижит Бардо + хаус с привкусом лаванды. Ведёт Instagram как библиотеку настроений. Коллекционирует саунд-архивы. Работал с SHOWstudio, создавал аудиоспектакли. Его музыка — это архитектура присутствия без привязки к сцене. Он сделал тишину внутри показа активным элементом дизайна.
Écho:
Жемчужная обивка радио. Электробархат. Слова сквозь ленточную плёнку.
Ты заходишь в лобби — и звук идёт вслед за тобой, как портье.
Музыка течёт по каналу, встроенному в паркет. Здесь не играет — здесь звучит эхо от мира, в котором всё уже было, и ты просто вспоминаешь.
Цвет:
Глянцевый крем с примесью фуксии на закате.
Цвет дальнего холла в отеле Meurice. Цвет тени под лакированной подошвой на показе Valentino.
Микрочастица жемчужного лака в вечернем освещении.
Режиссёр эфира:
Karl Lagerfeld. Chanel, Haute Couture SS 2018.
(Плавные модульные переходы от оркестровой баллады к амбиенту с плеском капель. Ни одной паузы — только рассеянный свет, который звучал.)
Альбомный кадр:
Бар в 3 часа дня. Пустой. На стойке — стакан с кубиком льда, который медленно тает. За окном — свет как в фильме Луиса Малля. Музыка играет где-то в глубине, и ты вдруг понимаешь, что слышал её всю жизнь, но только сегодня — впервые.
Композиции:
• Michael Gaubert — Chanel Haute Couture SS18 Mix
• Michael Gaubert — Valentino FW17 Soundtrack
• Michael Gaubert — Dior Homme SS15 Show Mix
• Michael Gaubert — Louis Vuitton Cruise 2019 Audio Atmosphere
Frédéric Sanchez
Кто он:
Фредерик Санчес — человек, чья музыка превратила показы в кинематограф. Родился в 1966 году в Нормандии, вырос между Парижем и Лиссабоном. В 1988 году Margiela пригласил его на свой первый показ — и с этого началась новая эпоха модной режиссуры звука. Он — не диджей, а саунд-художник. На его счету — десятилетия показов для Prada, Comme des Garçons, Ann Demeulemeester, Maison Margiela, Jil Sander, Dries Van Noten, Miu Miu. Его подход — монтаж, как киноэссе: от Шопена до Joy Division, от индустриальных шумов до редких радиопереговоров. Он один из первых ввёл в моду «полевой звук» — шаги, голос, шорох ткани как партитуру к движению модели. Работает в Париже, коллекционирует архивы пластинок, сотрудничал с театром, писал музыку для инсталляций. В его голове — библиотека эпох, переведённая в акустику показа.
Écho:
Воск на стекле. Скрип ботинка по гравию. Задержка шепота в петле.
Реверб шелка, натянутого между телом и светом. Пыль из колонок в углу сцены.
Каждый звук будто идёт в обратную сторону — как память, которая вспоминается не по хронологии, а по запаху.
Цвет:
Выцветшая охра. Цвет ленты с чернильным следом. Серебристый шум диктофона.
Звук как ткань, забытая в архиве подиума.
Режиссёр эфира:
John Galliano, Margiela Artisanal, SS 2019.
(Санчес создал саундтрек из шёпота, архива фado и звука падающего стекла. Это был не показ, а séance.)
Альбомный кадр:
Сломанный кассетник, стоящий под лестницей в старом ателье. На ленте — голос, сказавший «je t’aime» слишком поздно. Свет скользит по полу, не доходя до края ковра. Всё звучит, как если бы пространство плакало без слёз.
Композиции:
• Prada Resort 2019
• Hermès Women’s Spring–Summer 2019
• Dior Homme Winter 2018/2019
• Jil Sander Women’s 2019
Pelle dell’Anima: когда ткань звучит как мантра
Alessandro Michele и Arvo Pärt в акустике ритуала
Кто он:
Arvo Pärt — эстонский композитор, родившийся в 1935 году в Пайде. Один из величайших авторов современной духовной музыки. Основатель стиля tintinnabuli, где каждая нота звучит как колокольчик в тишине. Его композиции не пишутся — они молчат, дышат, прорастают. Музыка Пярта — это ритуал очищения, акустика пустоты, голос без слов. Он писал для оркестров, хоров, сольных инструментов. Его произведения исполнялись в храмах, музеях, на похоронах Джона Леннона и на модных показах.
Одна из таких сцен — показ Gucci FW 2018, креативного периода Алессандро Микеле. Именно тогда на подиуме прозвучала его композиция Fratres for Violin and Piano — 10-минутное музыкальное заклинание, где скрипка держит ноту, как будто удерживает дыхание мира. Эта музыка не сопровождала одежду — она превращала ткань в молитву. Это не был саундтрек. Это была мантра, встроенная в форму.
В контексте этого эфира прозвучала книга «Pelle dell’Anima» («Кожа души»), которую Микеле написал совместно с философом Микеле Раверарди. Он утверждает:
«Одежда шамана — Это граница, проведённая между мирами. Вышивка — это медитация, а ткань — носитель мантры».
Слова Микеле звучат как продолжение Пярта. Музыка вписана в ткань, ткань становится звуком. Вся сцена Gucci превращается в храм, где каждая модель — как послание, вышитое дыханием. Скрипка вибрирует на уровне жеста. А тишина между нотами — это та самая складка, о которой пишет Микеле.
В этом эфире мода не говорит — она молчит, чтобы звучала музыка. Arvo Pärt дал ткани голос. Alessandro Michele дал этому голосу тело.
Écho:
одна нота, вшитая в подкладку.
тишина, звучащая сквозь лён.
мантра, сшитая между жестами.
скрипка, произносящая имя ткани.
Цвет:
шафран на пепельном,
золотистый голос под серебром,
влажный шёлк с запахом ладана.
Фактура:
органза после обряда,
лён, который держал дыхание,
муаровая тишина, как ткань в храме.
Альбомный кадр:
Манекен под тонкой тканью. Под ним — вышивка, как звук, произнесённый без слов. Воздух не движется. Скрипка замирает. Кто-то только что прошёл — и остался.
Композиции:
— Fratres for Violin and Piano
— Spiegel im Spiegel
— Summa
Показ: Gucci Fall/Winter 2018
Музыкальный режиссёр эфира: Arvo Pärt
Духовная акустика коллекции: Alessandro Michele (Pelle dell’Anima)
Elena Colombi
Кто она:
Имя, звучащее как пароль к подземной галерее, где воздух наполнен электричеством, а звук — это форма интуиции. Итальянская диджейка, саунд-куратор, алхимичка пространства, живущая в Лондоне. Её сеты — это дрифт по туманным координатам желания и тревоги. Colombi работает как монтажёр аномалий: techno, японский синтезаторный минимализм, психоделическая электроника, сэмплы из архивных радиопередач, field recordings, ambient, постиндустриальные фрагменты. Она выстраивает сеты как нарратив, но не буквенный — звуковой. Как если бы Питер Гринуэй записывал сновидения в метро.
Её выступления — это саунд-инсталляции, где каждый фрагмент — это сдвиг температуры. Её приглашают не для того, чтобы «играла музыку», а чтобы создавала измерение. Colombi звучала на показах Kenzo, Acne Studios, Bottega Veneta. В каждом случае — как внутренний голос коллекции, как шёпот под тканью.
С 2019 года она курирует собственный лейбл Osàre! Editions — издательство интуитивного звука, археология внутреннего импульса. Там издаются артисты, которые не сочиняют треки, а улавливают звук до его рождения. Colombi превращает радиоэфир в архаику чувств, а клуб — в зал погоды, где эмоции синхронизированы с громкостью.
Écho:
Температура запястья в туннеле, микропульс воздуха от приближающегося поезда, вибрация света на щеке. Она создаёт эхо, которое ощущается кожей.
Цвет:
Неоновый индиго. Асфальт в жару. Ультрамарин с малахитом. Глубокая тень синего, которая пульсирует, как ток.
Фактура:
Металл в отражении. Каскад кристаллов в мутной воде. Световая рябь на стене лифта. Тактильность, как в галерее без экспонатов.
Режиссёр эфира:
Kenneth Anger
Альбомный кадр:
Лицо в тоннеле, где заканчивается свет. В ушах сверкает один наушник. Губы шепчут невидимые слова. Позади — зелёный мигающий огонь.
Треки для галереи:
— NTS: Rituals of Dusk
— Iridescence
— Water Prayer
— Hyperwave Fragment
Écho (фр.) — невидимое вибрационное поле, оставленное прикосновением мысли
